Винсент Ван Гог
Письма 1877-1881 1882-1883 1883-1885 1886-1887 1888 1889 1889-1890 1890

	Тео Ван Гог
	Стр. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

Повторяю: если я ошибаюсь, предполагая, что в случае с твоей больной тоже имеет место смятение или внутренняя борьба (конечно, ничем не оправданная), тем лучше; но если признаки меланхолии не проходят - заставь больную снова пообещать, что она выздоровеет, и безоговорочно дай ей понять, что ты настаиваешь на ее выздоровлении и что ты не можешь жить без нее. Видишь ли, иногда скромность удерживает нас от таких слов, потому что они звучат эгоистически; но ты не смущайся этим - здесь дело идет о ее спасении, а в таком случае подобные слова не могут быть проявлением эгоизма. Ведь там, где двое людей питают друг к другу такое сильное чувство, что не могут быть довольны и спокойны вдали друг от друга, об эгоизме больше нет и речи, потому что тогда этим двум людям не надо становиться одним целым - они уже стали им. Только все это нужно выразить словами: потребность слышать, как ты изливаешь свою душу, может быть у больной настолько настоятельной, что от твоих слов будет зависеть ее выздоровление.

Ты пишешь, что иногда тебе хочется иметь возможность почаще разговаривать со мной о разных вопросах, касающихся искусства; я лично испытываю такое желание непрестанно, а по временам оно становится чрезвычайно острым. Мне часто не терпится узнать твое мнение по тому или иному поводу, например о некоторых этюдах: выйдет ли из них что-нибудь путное, или их по какой-либо причине следует доработать.
Мне часто хочется получить побольше сведений о вещах, о которых ты, несомненно, знаешь больше, чем я; я хотел бы также быть в курсе того, что сейчас делается (я имею в виду художников), кто и над чем сейчас работает... Ну, будем надеяться, что до твоего приезда в Голландию осталось не так уж много.
Помни только, дорогой брат, как сильно и остро я чувствую, в каком неоплатном долгу нахожусь перед тобой за твою неизменную помощь. У меня нет слов, чтобы выразить все, что я по этому поводу думаю. То, что рисунки мои еще не стали такими, как я хочу, является для меня источником постоянных огорчений, но трудностей у меня действительно много, и они так велики, что преодолеть их сразу невозможно.
Движение вперед напоминает работу шахтера: она не идет так быстро, как ему хотелось бы и как того ожидают другие; но, когда принимаешься за подобную работу, нужно запастись терпением и добросовестностью. По существу, я мало думаю о трудностях, потому что, думая о них слишком много, поневоле теряешься и приходишь в смятение.
У ткача, который направляет и переплетает большое количество нитей, нет времени философствовать; вернее сказать, он так поглощен своей работой, что не думает, а действует; он не может объяснить, как должно идти дело, - он просто чувствует это. Если даже, поговорив друг с другом, ни ты, ни я не придем ни к каким определенным решениям, мы, вероятно, все равно обоюдно поддержим зреющие в нас замыслы. И это именно то, чего мне очень хочется...
На мой взгляд, я часто, хотя и не каждый день, бываю сказочно богат - не деньгами, а тем, что нахожу в своей работе нечто такое, чему могу посвятить душу и сердце, что вдохновляет меня и придает смысл моей жизни.
Конечно, настроения мои меняются, но в целом я нахожусь в жизнерадостном расположении духа. Я твердо верю в искусство, твердо верю в то, что оно, как мощное течение, неизменно приносит человека в гавань, хотя сам он тоже должен делать для этого все возможное, во всяком случае, человек, найдя свое призвание, обретает, по-моему, такое великое благо, что я не могу числить себя среди несчастных. Я хочу сказать, что могу оказаться в сравнительно трудном положении, что в жизни моей могут быть мрачные дни; но я не хотел бы, чтобы меня относили к числу несчастных: это было бы неверно.
В своем письме ты пишешь о том же, что по временам испытываю и я: «иногда я просто не знаю, как выпутаюсь».
Знаешь, я часто чувствую то же самое, причем во многих отношениях - не только в отношении денежных дел, но также в отношении искусства и вообще жизни. Но разве в этом есть что-нибудь особенное? Не кажется ли тебе, что такие же минуты переживает каждый человек, обладающий хоть каплей мужества и энергии? Минуты хандры, подавленности, тревоги - они, по-моему, в большей или меньшей мере бывают у каждого из нас и являются непременным условием сознательной человеческой жизни. Конечно, у некоторых людей самосознания просто нет. Однако тем, у кого оно есть, свойственно иногда приходить в отчаяние, что отнюдь еще не делает их несчастными или какими-то необыкновенными.
К тому же скоро находится выход, в них рождается новая внутренняя сила, они опять встают на ноги, и так повторяется до тех пор, пока в один прекрасный день они больше вообще уже не поднимаются. Que soit! Но и в этом нет ничего исключительного, ибо, повторяю, такова, по моему мнению, обычная человеческая жизнь.

Могу тебя заверить, что работа моя подвигается все лучше и дает мне, так сказать, все больше жизненного тепла; поэтому я всегда думаю о тебе, так как именно ты даешь мне возможность работать...
<...>
Ты пишешь, что, хотя мои работы и не войдут в моду, на них со временем все-таки найдутся любители. Что ж, так, в сущности, думаю и я. Если мне удастся вдохнуть в мои вещи тепло и любовь, они найдут себе друзей. Дело за тем, чтобы продолжать работать.

Сказать по правде, кошелек мой пуст; вина здесь, конечно, не твоя, но и не моя тоже; как бы я ни ухищрялся, я больше не сэкономлю, а мне для выполнения моих планов требуется больше денег, чем у меня есть. Если бы я сейчас начал работать над всем, что задумал, мне пришлось бы бросить дело на полпути. Тем не менее, становится очень грустно, когда приходится говорить: «Я мог бы сделать то-то и то-то, если бы не безденежье». У меня остается неиспользованная энергия, которую я предпочел бы не подавлять, а употребить на дело. Я отнюдь не жалуюсь - я благодарен судьбе уже за то, что могу двигаться вперед, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Но англичане верно говорят: «Время - деньги», и порой я не могу не сожалеть об уходящем времени, за которое можно было бы сделать так много, будь у меня средства.
Ты понимаешь, что я имею в виду: я хотел бы иметь возможность тратить больше денег на модели и на материалы для живописи. Хотя мне не удалось еще продать ни одного из моих этюдов, я считаю, что они стоят тех денег, которые я трачу на них. Мастерская моя стала гораздо лучше и удобнее, но пара у меня хватает только на «малый вперед», а я хотел бы идти «полным вперед».