Ирвинг Стоун
Лондон Боринаж Эттен Гаага Нюэнен Париж Арль Сен-Реми Овер

	Винсент Ван Гог
	Лондон 1 2 3 4 5 6 7 8 9

2

Винсент надел цилиндр, взял перчатки и вышел на Клэпхем-роуд. Здесь, вдалеке от центра Лондона, дома стояли привольно, вразброс. Во всех садах цвела сирень, боярышник и ракитник. Было четверть девятого, а к Гупилю надо было поспеть к девяти. Ходил он быстро, и по мере того как дома теснились друг к другу плотнее, все больше людей, спешивших на службу, попадалось ему навстречу. Ко всем этим прохожим он испытывал необычайно дружелюбное чувство: они ведь тоже знали, как это чудесно - быть влюбленным.
Он шел по набережной Темзы, потом через Вестминстерский мост, потом миновал Вестминстерское аббатство и здание парламента и, выйдя на Стрэнд, свернул к дому номер семнадцать на Саутгемптон-стрит, где помещался лондонский филиал фирмы «Гупиль и компания» - торговля картинами и эстампами.
Проходя через главный салон, застланный толстыми коврами и затененный пышными занавесями, он увидел полотно, на котором было изображено нечто вроде длинной, в шесть ярдов, рыбины или дракона; над чудищем парил какой-то человечек. Картина называлась «Архангел Михаил, поражающий сатану».
- На литографском столе лежит для вас посылка,- сказал Винсенту один из приказчиков в салоне.
За салоном, где висели полотна Милле, Боутона и Тернера, была комната с офортами и литографиями. Сделки же обычно совершались в третьей комнате - она и выглядела иначе, чем две первые, гораздо более напоминая деловую контору. Вспомнив, как одна женщина покупала вчера уже перед закрытием последнюю в этот день картину, Винсент расхохотался.
- Мне эта картина, Гарри, совсем не нравится, а тебе? - спрашивала она мужа.- Собака тут точь-в-точь такая, как та, что укусила меня прошлым летом в Брайтоне.
- Послушай, любезный,- сказал Гарри,- на что нам собака? Моя хозяйка из-за собак и так вечно лается.
Винсент понимал, что он продает сущую дрянь. Большинство клиентов не имело и понятия о том, что они покупают. Они платили огромные деньги за дешевку, за ерунду, но какое до этого дело ему? От него требовалось лишь одно - чтобы торговля эстампами приносила доход.
Он вскрыл посылку от Гупиля, из Парижа. Там была картина Сезара де Кока с собственноручной его надписью: «Винсенту Ван Гогу и Урсуле Луайе - Les amis de mes amis sont mes amis».
- Я поговорю с Урсулой сегодня вечером, когда буду отдавать картину,- пробормотал он.- Через несколько дней мне исполнится двадцать два, я зарабатываю пять фунтов в месяц. Дольше ждать нет смысла.
В тихой маленькой комнатке у Гупиля время летело быстро. За день Винсент продавал в среднем пятьдесят репродукций, и, хотя он предпочел бы торговать картинами маслом и офортами, ему было все же приятно, что он зарабатывает для фирмы такие деньги. Он отлично ладил с товарищами по работе, немало приятных часов провели они вместе, обсуждая события в Европе.
С детства он был немного угрюм и сторонился товарищей. Окружающим он казался странным, даже чудаковатым. Но встреча с Урсулой перевернула все его существо. Теперь ему хотелось, чтобы он всем нравился, чтобы все любили его; раньше он был целиком погружен в себя, Урсула же помогла ему по-новому взглянуть на мир, оценить красоту и радость повседневной жизни.
В шесть часов вечера магазин закрывался. У выхода Винсента остановил господин Обах. Он сказал:
- Я получил письмо от вашего дяди Винсента Ван Гога. Он интересуется, как идут у вас дела. Я был рад написать ему, что вы один из лучших служащих магазина.
- Благодарю, с вашей стороны это очень любезно, сэр.
- Не стоит благодарности. Когда вернетесь из летнего отпуска, получите повышение,- я хочу доверить вам офорты и литографии.
- Ах, сэр, для меня это сейчас так важно... Вы знаете, я... я собираюсь жениться!
- В самом деле? Вот это новость! Когда же у вас свадьба?
- Видимо, этим летом.- До сих пор он о свадьбе и не думал.
- Превосходно, молодой человек, превосходно. Вы служите всего год и уже получили повышение, а когда вернетесь из свадебного путешествия, тогда - смею надеяться - мы придумаем для вас что-нибудь еще.