Ирвинг Стоун
Лондон Боринаж Эттен Гаага Нюэнен Париж Арль Сен-Реми Овер

	Винсент Ван Гог
	Лондон 1 2 3 4 5 6 7 8 9

В ужасе оттого, что он теряет возможность поговорить с ней, Винсент бросился следом. Она остановилась под яблоней.
- Урсула, послушайте...
Она обернулась и, поежившись, взглянула на него. В небе горели холодные звезды. Кругом было темным-темно. Лампу Винсент оставил во флигеле. Тускло светилось только одно окно кухни. Винсент все еще ощущал запах волос Урсулы. Она плотно стянула на плечах свой шелковый шарф и скрестила на груди руки.
- Вы замерзли,- сказал он.
- Да. Пойдемте лучше в дом.
- Нет, ни за что! Я...- Он преградил ей дорогу.
Она уткнула подбородок в шарф и глядела на него широко раскрытыми, удивленными глазами.
- Но, господин Ван Гог, боюсь, что я вас не понимаю.
- Я только хотел сказать вам... Видите ли... Я... я...
- Поговорим потом, прошу вас. Я вся дрожу.
- Мне кажется, я должен сказать вам это. Сегодня я получил повышение. Меня переводят в отдел офортов... Это уже второе повышение за год.
Урсула отступила на несколько шагов, сняла шарф и резко остановилась, забыв о холоде.
- Так что же вы хотите сказать мне, господин Ван Гог?
Тон у нее был ледяной, и Винсент проклинал себя за неловкость. Вся сумятица чувств, которая его обуревала, вдруг улеглась - он сразу овладел собой. Он помолчал, обдумывая, как заговорить с ней, и наконец решился.
- Я хочу сказать вам, Урсула, то, что вы, собственно, уже знаете. Я люблю вас всем сердцем и буду счастлив лишь тогда, когда вы станете моей женой.
Он почувствовал, что его спокойствие и самообладание ее удивило. Может быть, сейчас самое время обнять ее?
- Вашей женой? - Голос Урсулы стал звонче.- Нет, господин Ван Гог, это невозможно.
Он посмотрел на нее из-под своих крутых, бугристых надбровий, и она ясно увидела во тьме его глаза.
- Боюсь, что я... я не...
- Странно, что вы ничего не знаете. Я уже больше года помолвлена. Винсент не мог бы сказать, долго ли он простоял не двигаясь, о чем он думал и что чувствовал.
- Кто же ваш жених? - угрюмо спросил он.
- Ах да, вы же его ни разу не видели! Он раньше жил в вашей комнате. Я думала, вы знаете.
- Откуда мне было знать?
Она привстала на цыпочки и поглядела в сторону кухни.
- Я думала... я думала, вам кто-нибудь говорил!
- Зачем же вы целый год скрывали это от меня! Ведь вы знали, что я люблю вас.- В его голосе не было теперь и следа растерянности и волнения.
- Я не виновата, что вы влюбились. Я хотела, чтобы мы были только друзьями.
- А он приезжал к вам за то время, что я у вас?
- Нет. Он живет в Уэльсе. Он приедет к нам летом, в отпуск.
- И вы не видели его больше года? Да ведь вы позабыли его! Теперь вы любите меня!
Уже не думая ни о благоразумии, ни об осторожности, он грубо схватил ее и силой поцеловал в губы. Он ощутил влажность и сладость этих губ, опять уловил запах ее волос, и весь жар любви вспыхнул в нем снова.
- Не надо любить его, Урсула! Я не позволю. Вы будете моей женой. Иначе мне конец. Я не отступлюсь, пока вы не забудете его и не выйдете за меня замуж!
- Замуж за вас? - воскликнула она.- Разве я обязана выходить за каждого, кто в меня влюбится? Оставьте меня! Слышите! Не то я позову на помощь.
Она вырвалась и, тяжело дыша, бросилась по дорожке в темноту. Взбежав на крыльцо, она обернулась и тихонько, почти шепотом, произнесла два слова, которые хлестнули его, словно это был яростный крик:
- Рыжий дурак!

4

Наутро его уже никто не будил. Он нехотя встал с постели, вялый и хмурый. Брился небрежно, кое-как, на подбородке остались кустики щетины. Урсула к завтраку не вышла. Когда он брел к Гупилю, те же встречные, которых он видел только вчера, казались ему теперь совсем другими. Это были грустные, одинокие люди, торопливо шагающие на свою постылую работу.
Он не замечал ни цветущего ракитника, ни выстроившихся вдоль дороги каштанов. Солнце сияло даже ярче вчерашнего, но он будто и не чувствовал этого.
За день он продал двадцать цветных гравюрных оттисков «Венеры Анадиомены» Энгра. Для Гупиля это было весьма выгодно, но Винсент уже утратил всякий интерес к обогащению фирмы. С покупателями он был крайне нетерпелив. Они не только не видели разницы между плохими и хорошими вещами,- у них был прямо-таки дар выбирать все напыщенное, банальное, пустое.
Продавцы никогда не считали Винсента веселым человеком, хотя он и старался быть с ними как можно любезнее.
- Что это так расстроило отпрыска славного рода Ван Гогов? - спрашивал один продавец другого.
- Видно, он встал сегодня с левой ноги.