Винсент Ван Гог
Оглавление книги: 1. Бесплодная смоковница » Безмолвное детство » Свет зари » Изгнание » Защитник углекопов » В моей душе... 2. Смерть для жизни » Рука на огне » Скорбь » Призрачные деревни » Едоки картофеля 3. Полдень - время самой короткой тени » Антверпен Рубенса » Свет Иль-де-Франса » Арль японский » Южная мастерская 4. Тайна при свете » Человек без уха » Монастырь Сен-Поль » Вороны над полем

	Винсент Ван Гог
	Человек без уха 1 2 3 4 5 6 7 8 9

29 апреля пастор Сель отправился в Сен Реми с письмом Тео, чтобы договориться с директором приюта. К сожалению, желанию Винсента не суждено было исполниться. Директор приюта потребовал сто франков в месяц за содержание, то есть на двадцать пять франков больше, чем рассчитывал Винсент, а кроме того, наотрез отказался разрешить Винсенту работать вне стен больницы. Что делать? Винсент в отчаянии стал подумывать о том, не зачислят ли его, несмотря на его болезнь, в Иностранный легион. Он охотно завербовался бы туда на пять лет. Не все ли равно, где быть: что легион, что больница! Чувства Винсента притупились ... Чаще всего он не испытывает "ни пылких желаний, ни глубоких сожалений". Разве что временами на него "накатывает страстное желание - так волны бьются об угрюмые глухие скалы - прижать к груди кого нибудь, какую нибудь женщину типа курицы наседки, но в конце концов, если смотреть на это трезво, это результат истерического перевозбуждения, а не мечта о реальном будущем".
Винсент продолжает писать - это его единственное утешение. Он написал четыре фруктовых сада. Но Прованс, страстно любимый им Прованс, начинает блекнуть в глазах художника, его свет тускнеет. Оливковые деревья "с их листвой цвета старого позеленевшего серебра на синем фоне" вызывают в памяти Винсента подстриженные ивы родного Брабанта, Брабанта его скорби. "В шелесте оливковых деревьев есть что то бесконечно родное и древнее", - пишет он. Полыхание солнечного пламени, в котором он сам сжег себя, утихает. Теперь Винсент иногда сожалеет, что "не сохранил свою серую голландскую палитру". Он возвращается к основным принципам барокко, которые определяли его черный период, возвращается к скромным сюжетам вроде тех, что привлекали его в Гааге и Нюэнене. Он написал внутренний двор и гостиную больницы. Последнюю картину Винсент хотел подарить на прощание в знак благодарности Рею - в нем по прежнему живет потребность все отдавать. "Спасибо, Винсент, спасибо, не надо", - поспешно отказался Рей, которому не хотелось брать домой еще одну картину своего пациента. В этот момент мимо проходил больничный фармацевт. Рей обратился к нему: "Хотите взять картину, которую Винсент предлагает мне?" Бросив беглый взгляд на полотно, фармацевт ответил: "На кой черт мне эта пакость?"
В конце концов картина попала к больничному эконому, которому она приглянулась.
Винсент все видит, все понимает и страдает. Он вовсе не сумасшедший. Просто его порой "охватывает беспричинная страшная тоска, а иногда чувство пустоты и усталости в мозгу". Он мечтал тронуть своими картинами людей, совершенно далеких от искусства, потрясти их своим собственным волнением, заразить их своим горением, своей верой. Но и в этом он потерпел неудачу. "Картины вянут как цветы ... Как художник я никогда ничего не буду значить, я это ясно сознаю", - твердит он.
Стакан вина, ломоть хлеба с сыром и верная трубка - вот средство против самоубийства. Это средство сходно с тем, которое рекомендовал Диккенс, с тем, к которому сам Винсент уже прибегал двадцать два года назад в Амстердаме, когда упорно и безуспешно учил латынь и греческий, чтобы стать пастором. "Если бы не твоя дружба, - вырывается у него однажды в письме к Тео, - я без сожалений пошел бы на самоубийство, и, как я ни труслив, я все таки кончил бы им". Самоубийство - это та "отдушина", через которую "нам дано выразить протест". Не ладо строить иллюзий на его счет - он вовсе не герой, уверяет он брата. Самопожертвование - слово, совершенно ему чуждое. "Я когда то писал сестре (Вильгельмине), что всю свою жизнь, или, во всяком случае, почти всю, стремился совсем к другому, а вовсе не к судьбе мученика, которая мне не по плечу". Но в конце концов, наверно, доктор Панглос прав: несмотря ни на что, все к лучшему в этом лучшем из миров. Будь что будет! Винсенту "не повезло" в жизни, вот и все. "Мне далеко не весело, но я стараюсь не разучиться шутить и всячески избегаю того, что пахнет героизмом и мученичеством, - словом, стараюсь не смотреть мрачно на мрачные вещи". Тео написал Винсенту, что неразумно отказываться от приюта в Сен Реми из за дороговизны. Винсент уступил. Сен Реми так Сен Реми. Тем хуже, если он не сможет писать на свободе. Все равно ему нельзя без конца оставаться в арльской больнице. Сложив свой чемодан, Винсент стал ждать, когда пастор Саль сможет проводить его в Сен Реми. В городском саду Арля он пишет свои последние арльские картины. Люди больше не задевают его, разве что посматривают с любопытством.

Стоят первые дни мая. На улице тепло, даже жарко. Винсент воспрянул духом. Он снова работает с увлечением, какого давно не испытывал. Значит, не все еще потеряно. "Я все таки надеюсь, - снова пишет он, - что при том, чего я достиг в своем искусстве, еще придет время, когда я смогу начать писать даже в приюте". А может, он сумеет быть полезным в Сен Реми, например станет санитаром ... Благословенное тепло! 8 мая пастор Саль предложил Винсенту проводить его в Сен Реми. Винсент покинул Арль - Арль Японский, город солнца, город божества, которое испепелило художника. "Теперь, когда ты женился, - написал перед отъездом Винсент брату, - мы должны жить не ради великих идей, а - поверь мне - только ради маленьких".