Ирвинг Стоун
Лондон Боринаж Эттен Гаага Нюэнен Париж Арль Сен-Реми Овер

	Винсент Ван Гог
	Эттен 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17

Пожалуй, что немыслимо. Он замер на месте, с восхищением рассматривая голову овцы, написанную Мауве. Приказчики негромко разговаривали между собой у стола с эстампами, и никто из них, взглянув на платье Винсента, не дал себе труда спросить, что ему угодно. Терстех, распоряжавшийся развешиванием картин в маленькой галерее, спустился в главный зал. Винсент не заметил его. Терстех остановился на нижней ступеньке и разглядывал своего бывшего служащего. Ему бросились в глаза коротко остриженные волосы, рыжая щетина на щеках, грубые крестьянские башмаки, одежда мастерового, отсутствие галстука и громоздкий узел, зажатый под мышкой. В Винсенте чувствовалось что-то неуклюжее, нескладное, и здесь, в изысканной обстановке салона, это было особенно заметно.
- Ну, Винсент,- сказал Терстех, бесшумно ступая по мягкому ковру.- Я вижу, ты любуешься нашими полотнами.
Винсент быстро обернулся.
- Ах, они просто чудесны! Как поживаете, минхер Терстех? Мои старики просили вам кланяться.
И они пожали друг другу руки, протянув их через бездну восьми лет.
- Вы прекрасно выглядите, минхер Терстех. Даже лучше, чем в то время, когда я видел вас в последний раз.
- Да, годы идут мне на пользу, Винсент. Поэтому я не старею. Ну, пойдем ко мне в кабинет.
Винсент последовал за ним по широкой лестнице и все время спотыкался, потому что не мог оторвать глаз от полотен, висевших на стенах. После тех коротких часов, которые он провел вместе с Тео в Брюсселе, он впервые видел настоящую живопись. Он был ошеломлен. Терстех распахнул дверь своего кабинета и пригласил Винсента войти.
- Садись, пожалуйста, Винсент,- сказал он, видя, что Винсент не может оторвать глаз он картины Вейсенбруха, которого он до тех пор не знал. Винсент сел, уронив на пол свой узел, поднял его и положил на полированный письменный стол Терстеха.
- Я привез вам книги, которые вы так любезно одолжили мне, минхер Терстех.
Он развязал узел, отодвинул в сторону рубашку и носки, вынул книгу «Упражнения углем» и положил ее на стол.
- Я много работал над рисунком и очень благодарен вам за эту книгу.
- Покажи-ка мне твои копии,- сказал Терстех, приступая к главному. Винсент разобрал стопку бумаг и достал те рисунки, которые он сделал в Боринаже. Терстех хранил молчание. Винсент быстро подсунул ему другую серию, сделанную уже в Эттене. Разглядывая ее, Терстех временами неопределенно хмыкал, но не говорил ни слова. Тогда Винсент вынул третью серию рисунков - их он сделал перед самым отъездом в Гаагу. Терстех заинтересовался.
- Вот хорошая линия,- сказал он об одном рисунке.- Мне нравится, как ты делаешь тени,- заметил он о другом.- Ты почти что добился того, что надо.
- Я и сам чувствую, что это неплохо,- сказал Винсент.
Он показал Терстеху уже все свои работы и ждал, что тот скажет.
- Да, Винсент,- заговорил Терстех, положив свои длинные, тонкие руки на стол и слегка барабаня по нему пальцами,- ты немного продвинулся вперед. Не слишком, но все же продвинулся. Я было испугался, глядя на твои первые рисунки... Но по ним видно, что ты по крайней мере стараешься.
- Стараюсь - и только? Одно старание? И никаких способностей?
Винсент знал, что этого вопроса задавать не следует, но он не мог удержаться.
- По-моему, о способностях говорить еще рано, Винсент.
- Что ж, быть может, это верно. Я привез еще несколько оригинальных рисунков. Не хотите ли посмотреть их?
- С удовольствием.
Винсент вынул несколько рисунков, изображавших углекопов и крестьян. Воцарилось то жуткое, знаменитое по всей Голландии молчание, после которого молодые художники выслушивали неоспоримый приговор, гласивший, что их работа никуда не годится. Терстех просмотрел все рисунки, даже не издав свое обычное «хмм». У Винсента заныло под ложечкой. Терстех откинулся в кресле и поглядел в окно, где за Плаатсом в пруду плавали лебеди. Винсент по опыту знал, что, если он не заговорит первым, молчание никогда не кончится.
- Неужели я ничего не добился, минхер Терстех? - спросил он.- Вам не кажется, что мои брабантские наброски лучше тех, которые сделаны в Боринаже?
- Ты прав,- отвечал Терстех, отрываясь от окна,- они лучше. Но хорошими их не назовешь. Есть там что-то неверное в самой основе. А что именно - я сразу не могу и сказать. Мне кажется, тебе лучше какое-то время продолжать копировать. Для оригинальных рисунков ты еще зелен. Тебе надо хорошенько усвоить элементарные вещи, а уж потом обратиться к натуре.
- Мне хотелось бы пожить в Гааге и поучиться тут. Как, по-вашему, это было бы полезно?
Терстех не хотел брать на себя никаких обязательств по отношению к Винсенту. Все это казалось ему очень странным.
- Гаага, конечно, чудесный город,- сказал он.- Тут и хорошие галереи, и много молодых живописцев. Но, право, я не знаю, чем она лучше Антверпена, Парижа или Брюсселя.
Винсент вышел от Терстеха в довольно бодром настроении. Ведь Терстех все же признал некоторые его успехи, а во всей Голландии нет критика придирчивее его. Хорошо уже, что он, Винсент, не стоит на месте. Разумеется, он знает, что его рисунки с натуры далеки от совершенства, но если он будет работать долго и упорно, то, без сомнения, в конце концов добьется своего.