|
Винсент Ван Гог
|
| | |
|
В моей душе...
1
2
3
4
5
6
| | | |
Анри Перрюшо. "Жизнь Ван Гога". Книга о Винсенте Ван Гоге
Все же Винсент испытал в Эттене еще и нечто другое - не только чувство отчуждения от родных. Примирительные настроения, возможно, не завладели бы им с такой силой, если бы не неожиданное важное событие: ему вручили пятьдесят франков от брата Тео. Эти деньги он принял, "конечно, нехотя, конечно, с довольно печальным чувством", говоря его словами, но все же он их взял.
Взял, оправдываясь в собственных глазах тем, что рано или поздно сам сможет оказать брату подобную услугу. Однако невольно он высказал также истинную причину, побудившую его принять эти деньги: "Я в тупике, в своего рода ловушке, какой у меня выход?"
Небольшая сумма, которую послал ему Тео, неожиданно освободила его от материальных забот, будущее уже не казалось ему таким мрачным. Девять месяцев он не переписывался с Тео, и тот ничего не знал о его решении, но он поступил так, словно хотел заверить Винсента в своей поддержке.
Своими пятьюдесятью франками он как бы поощрил Винсента смело шагнуть навстречу новой судьбе. Этим сугубо материальным и в то же время символическим даром ознаменован конец периода сомнений и мук, когда рождалось призвание Винсента.
Возвратившись в Боринаж, Винсент снова поселился в Кэме, в доме шахтера Декрюка, и начал без устали рисовать.
В Эттене и на обратном пути Винсент, вероятно, долго размышлял над поступком Тео, над смыслом его подарка.
В душе ему было неловко перед братом, и, желая отблагодарить Тео, он возобновил с ним переписку, отправив ему письмо, в котором оправдывал свое поведение и поступки - длинное послание строк в пятьсот, написанное по французски от первого до последнего слова.
Казалось, язык страны ясного неба, сулящего надежду и обещающего светлое будущее, лучше всех других подходил для письма, в котором выражены сотни разных чувств, где частью высказаны, частью недоговорены сомнения и надежды, смутные опасения и крепнущая уверенность - словом, для самой патетической исповеди, с которой человек когда либо обращался к другому человеку.
В этом письме, отправленном в июле 1880 года, Винсент прежде всего объяснял, почему он так долго не писал младшему брату и не поддерживал никаких отношений с близкими. Он признавался: Тео "стал для него чужим". Но пусть тот правильно его поймет: он находится сейчас в состоянии внутреннего перерождения, а "это не совершается на глазах у всех, не такое уж это веселое зрелище, вот почему... лучше скрыться".
С его стороны тем более разумно держаться вдалеке, что его считают бездельником. "Значит, самый лучший выход - вести себя так, словно меня нет".
Пусть так, но справедливо ли считать его ни на что не годным? Он хорошо знает себя, не закрывает глаза на собственные недостатки. Верно, что он "человек со страстями, способный и склонный совершать более или менее безрассудные поступки", в которых он подчас сам раскаивается... "Но речь идет о том, чтобы любыми средствами попытаться извлечь пользу из этих самых страстей".
О, он знает, до сих пор ему это не удавалось, он терпел один провал за другим. Однако в этих своих неудачах повинен не он один. Между тем из за них его осыпают укорами, говорят, что он ничтожество и бездельник. А с этим он примириться не может. Дело в том, что "бывают разные бездельники... Бывают такие, что становятся бездельниками в силу лени или слабости характера, низости натуры...
Но есть и другие бездельники - бездельники поневоле, которые чахнут от неуемной жажды действия, но ничего не делают вследствие невозможности что либо предпринять, потому что они как бы заключены в тюрьму". Бездельники этого рода "иногда сами не знают, на что они способны". Именно так обстоит дело с ним, с Винсентом.
"Я знаю, что мог бы быть совсем другим человеком....Вы говорите теперь: „Начиная с такого то времени ты опустился, погас, ты перестал трудиться“. Верно ли это?
Верно, я жил, как мог... как придется; верно, что я утратил доверие многих; верно, что мои денежные дела в плачевном состоянии; верно, что мое будущее представляется довольно мрачным; верно, что я мог бы добиться большего; верно, что я потерял много времени, еле еле зарабатывая себе на хлеб; верно, что и с образованием моим дело обстоит отчаянно плохо и что мне недостает куда больше того, что я имею.
Но значит ли это, что я опустился, что я бездельничаю?" Как можно сделать подобный вывод? "Тот, кого долго носило по бурному морю, когда нибудь прибьется к берегу". Может быть, и ему наконец улыбнется счастье. Он хочет в это верить, хотя, умудренный опытом, не слишком обольщается. Но, в конце концов, нет ничего невозможного в том, что дело обернется именно так. И тогда люди скажут:
"Значит, было в нем все же нечто такое". А раз так, значит, надо "идти дальше". Это для него единственный выход. Он должен идти дальше своим путем, чтобы это "нечто", наконец, вызрело в его душе, обрело наконец свой истинный облик.
Пусть никто не обманывается на этот счет - его устремления остались в точности такими же, как и раньше. За видимостью противоречий существует общность, преемственность. Никто этого не понял. Даже его брат - увы - и тот обманулся. Так, когда Винсент проповедовал в Боринаже, Тео зря полагал, будто брат "охладел к Рембрандту, Милле, Делакруа или к кому бы то ни было".
Абсолютное заблуждение! Пусть младший брат поймет, что в душе он нисколько не изменился. Его упрекали в том, что у него будто бы "нелепые представления о религии и инфантильные душевные сомнения". Если это так, он первым будет рад от них избавиться. Он исправится, он уже исправляется. Путь к Богу только один - любовь; в этом он совершенно убежден, но формы такой любви многообразны, и в конечном счете не важно, какую из них избрать.
"Постарайтесь понять конечный смысл творений великих художников, истинных мастеров, и в них будет Слово Божье. Один вложил свою любовь в книгу, другой - в картину". Бог повсюду, и все взаимосвязано... Нет, он не переменился. Теперь, после неудачной попытки стать миссионером, он готов начать все сначала.
далее »
|
Новости
Биография
