Анри Перрюшо. "Жизнь Ван Гога". Книга о Винсенте Ван Гоге
Винсент страстно стремился передать движение, поскольку движение и жизнь - одно и то же, и до последнего времени это было главной его заботой. Наброски, эскизы, рисунки следовали один за другим в молниеносном темпе. Винсент бродил по деревням, рисовал крестьян, которые работали в поле, жгли сорняк, перетаскивали мешки или возили тачки. В седьмой, а не то и в восьмой раз он рисовал фигуру сеятеля.
"И теперь, - победоносно сообщил Винсент Ван Раппарду, - он встал на свое место".
Да, это победа! Но победа, купленная дорогой ценой! Силы Винсента на исходе. Голодание, на которое обрекла его своим поведением Син, с каждым днем опускавшаяся все ниже, и изнурительный труд окончательно подорвали его здоровье; силы покинули его. Он с трудом добирался от своей мастерской до почты. С отчаянием убеждался он в своей немощи. Тело больше не слушалось его.
"Я совершенно ясно и отчетливо вижу, как сказывается мое состояние на работе, и с тревогой спрашиваю себя: что же дальше?" Он больше не в силах нести свой крест. Опустив руки, он обратился к Тео с отчаянной мольбой: "Постарайся приехать как можно скорее, брат, потому что я не знаю, как долго еще смогу продержаться. Я слишком измучен, я чувствую, что рухну под этой ношей".
Связь с Син отныне шла к концу. На этот раз Тео добился того, чего не смог добиться в прошлом году. Ему удалось уговорить брата расстаться с Син, только что родившей в лейденской больнице шестого ребенка.
Как тяжко далось это решение Винсенту с его страждущей, чуткой душой! Но мыслимо ли опуститься еще ниже? С Син он погрузился в пучину ада, того ада милосердия - саritаs, чей губительный отблеск освещал его творения. Его физические силы на исходе. Месяц за месяцем, день за днем он щедро тратил свои душевные силы.
С отчаянием в сердце Винсент понял, что из двух видов добра он должен выбрать какой нибудь один: или обманчивую видимость семейной жизни, или ту всеобъемлющую любовь, ту чистую страсть, которая озаряет его творчество. И Винсент выбрал свое искусство, которое так ценил его брат за "могучее воображение и зоркое видение". Иного выбора для него быть не могло.
И все же после отъезда Тео он предпринял последнюю попытку спасти свое жалкое семейное счастье. "Син, исправься, - говорил он, - Син, веди себя разумно. Син, откажись от своих пороков". Но на все уговоры Винсента Син ничего не могла ответить толком. "Да, да, - твердила она, - я равнодушна и ленива, и такой я была всегда, тут уж ничего не поделаешь" или того хуже:
"Ну, да, я шлюха, другого пути у меня нет - разве что утопиться". Потрясенный Винсент узнал, что по совету матери Син пыталась даже устроиться в публичный дом.
"Ей и вправду совсем нельзя доверять", - говорил удрученный Винсент. Он решил покинуть Гаагу. Мог ли он поступить иначе? "Я должен продвигаться вперед, а не то я сам пойду ко дну, не принеся ей никакой пользы. Но дети, которых я люблю!... Мне не так уж много удалось для них сделать, но если бы только эта женщина захотела!... Я не стану с этим тянуть, я должен во что бы то ни стало идти вперед!"
Вперед, несмотря ни на что! Вперед!
Вот уже Винсенту исполнилось тридцать лет. Три года прошло с тех пор, как он начал рисовать, два года - как он отправился за советом к Мауве, и ровно год - с того дня, как он всерьез взялся за живопись. Как художник он жил последние полтора года чрезвычайно насыщенной и напряженной жизнью.
Он основательно овладел рисунком, перспективой и движением - этими главными элементами его искусства, определявшими своеобразие его мастерства. Все вопросы, которые не давали ему покоя в минувшем году, разрешились сами собой. Теперь он знал, что картину нужно строить на объемах, знал, что форма и цвет неразрывно связаны друг с другом.
"Думаю, - писал он брату, - что в жизни каждого художника неизбежен период исканий, и мне кажется, что я уже довольно давно миновал эту стадию. Вообще я медленно, но верно продвигаюсь вперед".
Винсент готовился покинуть Гаагу, где ему стало невмоготу, ради суровых, диких красок провинции Дренте, о которой ему несколькими месяцами раньше рассказывал Ван Раппард. В августе он написал "Дерево, исхлестанное ветром", символически отобразив в нем свою судьбу; Винсент сознавал свою участь, проницательно оценивая окружающий мир и собственную личность.
"Что касается времени, которое осталось мне для работы, - говорил Винсент Ван Гог в письме к брату, которое теперь представляется нам пророческим, - я полагаю, что мое тело выдержит еще сколько то лет, скажем от шести до десяти... Я не намерен щадить себя, избегать волнений и трудностей, мне довольно безразлично, сколько я проживу... Одно только я знаю твердо - я должен за несколько лет выполнить определенную работу.
Я нужен миру лишь постольку, поскольку я должен рассчитаться со своим долгом и выполнить свою задачу, коль скоро я тридцать лет в нем скитался. В благодарность за это я оставлю по себе память - в виде рисунков или картин, которые могут не понравиться отдельным группам или школам, но зато полных искреннего человеческого чувства. Вот почему, - заключает Винсент, - я рассматриваю эту работу как самоцель...".
далее »
|
Новости
Биография
