Анри Перрюшо. "Жизнь Ван Гога". Книга о Винсенте Ван Гоге
Воля художника ясна. "Я хочу делать такие рисунки, - поясняет он, - которые поразят многих людей... рисунки, в которые я вложу частицу моего сердца". Быть художником, на взгляд Винсента, значит свидетельствовать, значит в наилучшей форме выражать лучшее, что в тебе есть. Каждый рисунок, каждая акварель позволяют художнику все глубже проникать в суть окружающего мира и собственного я.
Каждое его произведение - это исповедь, окрашенная исчезающим мгновением, отмеченная печатью трагической переменчивости вещей. "Любой фигурой или пейзажем я хотел бы выразить не просто чувствительную грусть, а глубокую скорбь", - поясняет он. Поселившись в новой мастерской, Винсент с первых же дней избрал основным предметом изображения для своих этюдов детскую колыбель - светлый символ домашнего очага, который отныне будет освещать всю его жизнь.
В то же время Винсент часто рисовал "старую кряжистую иву с подстриженной кроной" - одно из тех узловатых, скрюченных и могучих деревьев, которые словно и не страшатся никаких бурь. "Тео, я решительно не могу считать себя пейзажистом, - писал Винсент в начале нового года, - какие бы пейзажи я ни писал, в них всегда будет присутствовать человек".
Подстриженная ива для Винсента Ван Гога - своего рода лирически переосмысленный автопортрет, символический образ, передающий трагическую исповедь. "В общем, - писал он, - я хочу, чтобы обо мне говорили: этот человек умеет чувствовать глубоко и тонко. И это, понимаешь ли, несмотря на мою так называемую грубость, а может быть, именно благодаря ей".
Винсент решительно повернулся спиной к обществу. Он знал, к чему стремился, знал и то, что его цель недостижима в этом обществе и что нельзя идти ни на какие уступки, нельзя проявлять слабость или малодушие. "Художник обязан полностью погрузиться в натуру, - говорил он. - Работать для продажи, на мой взгляд, значит избрать далеко не лучший путь".
Знакомые не желали с ним встречаться. Что ж, отлично! Ему и прежде многое приходилось терпеть, но "по мере того как я лишаюсь то одного, то другого, - утверждал он, - мой взгляд все острее схватывает живописную сторону бытия". Он не скучал по беседам с художниками. Он не желал подчиняться каким бы то ни было канонам. Он хотел ощутить жизнь, реальность, и притом ощутить по своему.
Природа - мудрая наставница. "Самая жалкая лачуга, самый заброшенный уголок видятся мне как картины или рисунки, - заявлял Винсент, исполненный энтузиазма и уверенности в себе. - И мой ум, увлеченный неодолимым порывом, начинает работать в этом направлении". Наступит день - он поклялся себе, что такой день наступит, - когда его брат будет вознагражден за все жертвы, которые он принес.
Больше, чем в прежние времена, Винсент делился своими переживаниями с Тео. Он регулярно отсылал в Париж длинные письма, иногда украшая их рисунками, - письма, всегда напоминавшие оправдательную речь. Винсент знал, сколь многим он обязан брату, который поддерживал его и деньгами и дружеским участием.
Он считал своим долгом отчитываться перед Тео, неизменно стараясь показать брату, что заботы его не пропадают даром. И потому он подробно описывал каждую из своих работ, отмечая достигнутые успехи, пространно мотивировал свои действия и в каждом письме упорно возвращался к одной и той же теме, например, к своей связи с Син, поразившей и возмутившей всех людей его круга.
"Меня и Син связывает нечто настоящее, это не фантазия, а реальность", - повторял он, стараясь к тому же представить свой недавний переезд на новую квартиру - этот довод вызывает невольную улыбку - как доказательство собственной практичности. Можно вообразить, с какой поспешностью и старанием Винсент наводил порядок в новом жилище: в июле, воспользовавшись летним отпуском, к нему должен был приехать брат Тео.
Встреча эта могла сыграть важную роль в его жизни. Тео хотел убедить Винсента, что его связь с Син - ошибка. Но Винсент не намерен отказываться от своего зыбкого счастья. Бесполезно об этом говорить. Давай лучше поговорим об искусстве. Винсент показал Тео свои рисунки и акварели. Маслом он не писал с тех пор, как поссорился с Мауве. На деньги, которые дал ему Тео, он купил себе холст и краски.
Теперь, приобретя опыт рисовальщика и после длительной работы по изучению перспективы, он чувствовал себя подготовленным к освоению техники масляной живописи.
Проводив брата, Винсент сразу же взялся за кисть. Он писал исступленно, весь во власти какой то тревожной радости, воодушевления, которого прежде не испытывал, восторженного изумления. "Я твердо знаю, - радостно сообщает он Тео, - никто бы не сказал, что это мои первые этюды маслом. По правде говоря, меня это несколько удивляет - я думал, что первые этюды у меня будут совсем скверными и только со временем дело пойдет на лад.
Но во имя правды я должен сказать тебе, что они недурны". На этот раз он и в самом деле открыл для себя живопись. "Это могучее выразительное средство! - восклицал он. - И в то же время живопись позволяет передавать тончайшие оттенки... Это открывает самые широкие возможности".
Он не уставал бродить по окрестностям Гааги, устанавливая свой мольберт то в дюнах Схевенингена, то на лугах Рейсвейка, на обочинах дорог, у огородов, в буковых рощах и в картофельных полях, уходя с головой в свое страстное увлечение живописью. "С тех пор как я купил себе краски и все необходимые художнику принадлежности, - сообщал он Тео 15 августа, - я работал не разгибая спины и теперь совсем обессилел из за того, что написал семь этюдов...
Я буквально не мог сдержать себя, - признавался он, - я не мог ни прервать работу, ни отдыхать..." И он добавлял почти в экстазе: "Когда я пишу картину, я чувствую, как в моем сознании рождаются красочные видения... полные широты и силы". Он не щадил себя. "Если и выбьешься из сил, то ведь это пройдет, зато будет обеспечен урожай этюдов - так же как крестьянину урожай хлеба или запасы сена".
Одно за другим Винсент посылал брату письма, дышащие лихорадочной увлеченностью.
"Я с такой охотой пишу картины, что мне трудно делать что либо другое", - признавался он Ван Раппарду. "В живописи заключена частица бесконечного, - писал он Тео. - Только это не так просто объяснить..." - добавлял он, чуть ли не теряя от восторга дар речи.
далее »
|
Новости
Биография
