Ирвинг Стоун. "Жажда жизни". Повесть о Винсенте Ван Гоге
Гаага
Когда Христина выписывалась из больницы, проститься с ней пришли и доктор, и няня, и старшая сестра. Винсент еще острее почувствовал, что Христина, будь у нее иная судьба, заслуживала бы любви и уважения самых серьезных, умных людей. «Ведь она не видела в жизни ничего хорошего, - говорил он себе,- как же она может быть хорошей?»
Мать Христины и Герман встретили Христину в доме на Схенквег. Христина была приятно удивлена: Винсент ничего не говорил ей об их новом жилище. Она ходила по комнате и трогала все - детскую кроватку, плетеное кресло, горшок с цветами, который Винсент поставил на подоконник перед этим креслом. Она была радостно возбуждена.
- Этот профессор такой чудак! - громко рассказывала она.- Он мне говорит: «Скажи, ты любишь джин и пиво? А сигары ты куришь?» - «Да»,- говорю. «Я это спрашиваю только так,- говорит он,- тебе бросать пить и курить не надо. Но ты, говорит, не употребляй ни уксуса, ни перца, ни горчицы. А мясо тебе, говорит, нужно есть по крайней мере раз в неделю».
Спальня сильно напоминала корабельный трюм - она была обшита досками. Железную кроватку младенца Винсенту приходилось каждый вечер переносить наверх, а каждое утро - вниз, в гостиную.
Так как Христина была еще слаба, Винсент сам делал всю домашнюю работу,- он стелил постель, топил печку, носил дрова, подметал пол; у него было такое чувство, словно он живет с Христиной и ее детьми уже давным-давно, что это его родная семья. Христина еще не оправилась после операции, но чувствовала себя как бы обновленной и помолодевшей.
Винсент вернулся к своей работе, в душе у него снова наступил мир. Хорошо иметь свой очаг, видеть вокруг себя хлопотливое семейство. Жизнь с Христиной давала ему силы и решимость продолжать свой труд. Он не сомневался, что, если только Тео не оставит его, он непременно будет хорошим художником.
В Боринаже он был рабом бога; теперь у него появился новый, более реальный и осязаемый бог, новая религия, сущность которой можно было определить несколькими словами: фигура работника, борозды на вспаханном поле, кусок песчаного берега, моря и неба - это серьезнейшие темы, столь трудные и в то же время столь прекрасные, что стоит не задумываясь посвятить всю свою жизнь тому, чтобы выразить скрытую в них поэзию.
Однажды под вечер, возвращаясь после работы в дюнах, он увидел у своих дверей Терстеха.
- Рад тебя видеть, Винсент,- сказал Терстех.- Решил вот зайти к тебе, узнать, как идут дела.
Винсент ужаснулся: какая разразится буря, когда Терстех войдет в дом! Он постоял на улице, разговаривая с Терстехом, чтобы собраться с духом. Терстех был любезен и дружелюбен. Винсента била дрожь.
Когда они вошли в комнату, Христина, сидя в своем плетеном кресле, кормила ребенка. Герман играл у печки. Терстех долго с изумлением глядел на них. Потом он заговорил по-английски.
- Что это значит - эта женщина и ребенок?
- Христина - моя жена. А на руках у нее наш ребенок.
- Неужели ты женился на ней?
- Нет, официальной свадьбы еще не было, если вы об этом спрашиваете. - Как же ты можешь жить с этой женщиной и ее детьми, когда она...
- Рано или поздно мужчины женятся, не правда ли?
- Но у тебя нет денег. Тебя содержит брат.
- Ничего подобного. Тео платит мне жалованье. Все, что я пишу, принадлежит ему. Когда-нибудь он вернет все свои деньги.
- Ты с ума сошел, Винсент! Только настоящий безумец может сказать такое!
- Человеческие поступки, минхер, имеют много общего с живописью. Стоит отступить на шаг, как меняется вся перспектива, так что впечатление зависит не только от объекта, но и от зрителя.
- Я напишу твоему отцу, Винсент. Он должен знать обо всем.
- А не будет ли это смешно, если они получат от вас возмущенное письмо и вслед за ним другое, от меня, с приглашением приехать за мой счет сюда в гости?
- Ты им хочешь написать сам!
- А вы как думали? Конечно! Но согласитесь, что сейчас для этого неподходящее время. Отец перебирается в новый приход в Нюэнене. Жена моя еще не поправилась, и всякое беспокойство или напряжение сил для нее равносильно убийству.
- В таком случае я, разумеется, не стану писать. Мой мальчик, ты безрассуден, как человек, который готов сам себя утопить. Я хочу лишь спасти тебя от этого.
- Я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, минхер Терстех, и только поэтому стараюсь не сердиться на вас за ваши слова. Но весь этот разговор мне крайне неприятен.
Когда Терстех уходил, лицо у него было недоуменное и расстроенное. А вскоре Винсент получил от Вейсенбруха первый настоящий удар. Вейсенбрух заглянул мимоходом однажды вечером, чтобы удостовериться, жив ли еще Винсент.
- Добрый день,- сказал он.- Я вижу, вы сумели выкарабкаться и без моих двадцати пяти франков.
- Как будто.
- Теперь вы, наверное, рады, что я не потакал вам тогда?
- Помнится, во время нашей встречи у Мауве, первое, что я сказал вам, было: «Катитесь к черту!» Так вот, теперь я повторяю это напутствие.
- Если вы будете продолжать в том же духе, из вас выйдет второй Вейсенбрух; у вас есть задатки настоящего человека. Почему вы не представите меня вашей хозяйке? Я не имею чести быть с ней знакомым.
« назад далее »
|
Новости
Биография
