Ирвинг Стоун. "Жажда жизни". Повесть о Винсенте Ван Гоге
Париж
- Я понимаю,- ответил Винсент,- но я не могу согласиться с вами.
- Придет время, и вы со мной согласитесь.
Сера встал на ноги и полой халата стер свой рисунок.
- Теперь поговорим, как надо изображать покой, тишину,- продолжал он.- Я пишу сейчас остров Гранд-Жатт. Все линии тут я веду горизонтально, видите? У меня будет равновесие между теплыми и холодными тонами - вот таким образом; равновесие между темным и светлым цветом - вот так. Понимаете?
- Продолжай, Жорж, и не задавай дурацких вопросов,- сказал Гоген.
- А теперь мне надо показать печаль. Делаем все линии ниспадающими, вот как тут. Делаем преобладающим холодный тон - вот так, и накладываем темные краски - так. И поглядите - вот сущность печали! Это может сделать даже ребенок. Математические формулы компоновки пространства на полотне будут изложены в маленькой книжечке.
Я уже разработал эти формулы. Художнику останется только прочесть книжку, сходить в аптеку, приобрести горшки с различными красками и неукоснительно соблюдать правила. Он будет истинным ученым и в то же время совершенным живописцем. Он сможет работать на солнце и при свете газа, сможет быть монахом или распутником, и не важно, сколько ему будет лет - семь или семьдесят,- всякая работа неизменно получится у него архитектоничной, безличной и совершенной.
Винсент в ответ только заморгал глазами. Гоген рассмеялся.
- Он думает, что ты сумасшедший, Жорж.
Сера стер последний штрих на полу и кинул халат в темный угол. - Вы в самом деле так думаете, господин Ван Гог? - спросил он. - Нет, нет, что вы! - запротестовал Винсент.- Меня самого слишком часто называли сумасшедшим, чтобы это могло прийти мне в голову. Но все же я допускаю это: ваши речи звучат очень странно!
- Видишь, он все-таки хочет сказать, что ты сумасшедший, Жорж,- не унимался Гоген.
В эту секунду все услышали громкий стук в дверь.
- Mon Dieu! - простонал Гоген.- Мы опять разбудили твою мамашу! Ведь она предупреждала, что если еще раз застанет меня здесь ночью, то задаст мне хорошую взбучку.
Вошла мамаша Сера. Она была в халате и ночном чепце.
- Жорж, ты обещал мне не работать больше целыми ночами. А, это вы, Поль? Почему вы не платите мне за квартиру? Тогда уж я устроила бы здесь для вас и постель.
- Ну, если бы вы, мадам Сера, пустили меня в свой дом, я вообще перестал бы платить за квартиру.
- Нет уж, спасибо, одного художника в доме вполне достаточно. Я принесла вам кофе и бриошей. Если вам приходится работать, так по крайней мере надо хоть поесть. Поль, кажется, мне надо спуститься вниз и принести вам бутылку абсента?
- А вы, случайно, не выпили ее, мадам Сера?
- Поль, не забывайте, что я вам уже обещала головомойку. Тут вышел из темного угла Винсент.
- Мама,- сказал Сера,- это мой новый друг, Винсент Ван Гог. Мамаша Сера подала ему руку.
- Я рада видеть друзей моего сына даже в четыре часа утра. Чего бы вам хотелось выпить, господин Ван Гог?
- Если не возражаете, я выпил бы стакан гогеновского абсента.
- Ни за что! - воскликнул Гоген.- Мадам Сера держит меня на пайке. Одна бутылка в месяц. Попросите чего-нибудь другого. Ведь на ваш басурманский вкус все равно - что абсент, что дрянной шартрез.
Три художника и мамаша Сера, разговаривая, сидели за кофе и бриошами до тех пор, пока в окно не заглянуло, осветив мансарду желтым светом, утреннее солнце.
- Пора идти одеваться,- заметила мамаша Сера.- Приходите к нам как-нибудь пообедать, господин Ван Гог. Мы с Жоржем будем вам рады.
Провожая Винсента до двери, Сера сказал:
- Боюсь, что я объяснил вам свой метод чересчур примитивно. Приходите ко мне в любое время, мы будем вместе работать. Когда вы поймете мой метод, вы увидите, что старой живописи пришел конец. Ну, а теперь мне пора вернуться к своей картине. Надо выдолбить еще одно место, а потом уже я лягу спать. Передайте, пожалуйста, привет вашему брату.
Винсент и Гоген прошли по пустынным каменным ущельям улиц и поднялись на Монмартр. Париж еще не проснулся. Окна домов были плотно закрыты зелеными ставнями, на витрины магазинов опущены жалюзи; по улицам катили маленькие крестьянские тележки,- они возвращались домой, сгрузив на рынке овощи, фрукты и цветы.
- Давай поднимемся на вершину Монмартра и посмотрим, как солнышко будит утренний Париж,- предложил Гоген.
- О, с удовольствием!
Миновав бульвар Клиши, они пошли по улице Лепик, которая, огибая Му-лен де ла Галетт, извивами поднималась на Монмартр. Дома здесь попадались реже, появились лужайки с цветниками и купами деревьев. Улица Лепик внезапно оборвалась. Винсент и Гоген двинулись по извилистой тропинке через рощу.
- Скажите откровенно, Гоген, что вы думаете о Сера? - спросил Винсент.
- О Жорже? Я так и знал, что вы спросите о нем? Жорж чувствует цвет, как ни один человек со времен Делакруа. Но он умничает и сочиняет всякие теории. А это уже не годится. Художники не должны размышлять над тем, что делают. Теориями пусть занимаются критики. Жорж внесет определенный вклад в живопись, обогатив колорит, и его готическая архитектоничность, вероятно, ускорит возврат искусства к примитивизму. Но он сумасшедший, право же, сумасшедший,- вы могли убедиться в этом сами.
« назад далее »
|
Новости
Биография
