Ирвинг Стоун. "Жажда жизни". Повесть о Винсенте Ван Гоге
Париж
- Ну, Сера, как поживает твой «новейший метод»? - осведомился, похрустывая пальцами, Лотрек.
Сера словно не слышал насмешки. Его аристократически правильное, холодное лицо застыло, как маска,- это было уже как бы не лицо живого мужчины, а олицетворение мужской красоты.
- Вышла новая книга о законах отражения цвета, ее написал американец, Огден Руд Я считаю, что после Гельмгольца и Шеврейля это шаг вперед, хотя книга и не столь ценна, как труд Сюпервилля. Вы можете прочитать ее с пользой для себя.
- Я не читаю книг по живописи,- сказал Лотрек.- Пусть их читают любители.
Сера расстегнул свою клетчатую черно-белую куртку и расправил большой, синий в горошек, галстук.
- Вы и сами любитель,- сказал он,- потому что всякий раз гадаете, какую краску положить на полотно.
- Я не гадаю. Я определяю чутьем.
- Наука - это метод, Жорж,- вставил Гоген.
- Благодаря упорному многолетнему труду и опыту мы вырабатываем научный подход к колориту.
- Этого мало, мой друг. Наш век требует объективности. Времена вдохновения, дерзаний и неудач миновали.
- Я тоже не могу читать такие книги,- вмешался Руссо.
- Они вызывают у меня головную боль. И, чтобы отделаться от этой боли, я должен писать целый день, не выпуская кисти из рук.
Все засмеялись. Анкетен повернулся к Золя и спросил:
- Вы читали, как нападают на «Жерминаль» в сегодняшней вечерней газете?
- Нет, не читал. Что же там сказано?
- Критик называет вас самым безнравственным писателем девятнадцатого века.
- Это старая песня. Поновее они ничего не придумали?
- А ведь они правы, Золя,- заявил Лотрек.
- На мой взгляд, ваши книги слишком чувственны, они непристойны.
- Да, уж кто-кто, а вы-то разглядите непристойность с первого взгляда!
- Не в бровь, а в глаз, Лотрек!
- Гарсон! - крикнул Золя.- Всем по бокалу вина!
- Ну, мы влипли,- шепнул Сезанн Анкетену. - Когда Эмиль заказывает вино, так и знай, он вам будет читать лекцию не меньше часа!
Официант подал вино. Художники раскурили свои трубки и сели тесным дружеским кружком. Свет волнами струился от газовых ламп. Глухой шум голосов за соседними столиками почти не мешал разговору.
- Они называют мои книги безнравственными,- говорил Золя,- в силу тех же самых причин, по которым считают безнравственными ваши картины, Анри. Публика не способна понять, что в искусстве нет и не может быть моральных критериев.
Искусство аморально, как аморальна и жизнь. Для меня не существует непристойных картин или непристойных книг - есть только картины и книги дурно задуманные и дурно написанные. Шлюха Тулуз-Лотрека вполне нравственна, ибо она являет нам ту красоту, которая кроется под ее отталкивающей внешностью; невинная сельская девушка у Бугро аморальна, ибо она до того слащава и приторна, что достаточно взглянуть на нее, чтобы вас стошнило!
- Да, да, это так,- кивнул Тео.
Винсент видел, что художники уважают Золя не потому, что он достиг успеха - сам по себе успех в его обычном понимании они презирали,- а потому, что он работает в такой области, которая казалась им таинственной и невероятно трудной. Они внимательно прислушивались к его словам.
- Человек с обыкновенным мозгом мыслит дуалистически: свет и мрак, сладкое и горькое, добро и зло. А в природе такого дуализма не существует. В мире нет ни зла, ни добра, а только бытие и деяние. Когда мы описываем действие, мы описываем жизнь; когда мы даем этому действию имя - например, разврат или непристойность,- мы вступаем в область субъективных предубеждений.
- Но послушайте, Эмиль,- возразил Тео.- Разве народ может обойтись без стандартных нравственных мерок?
- Мораль похожа на религию,- подхватил Тулуз-Лотрек.- Это такое снадобье, которое ослепляет людей, чтобы они не видели пошлость жизни.
- Ваша аморальность, Золя, не что иное, как анархизм,- сказал Сера.- Нигилистический анархизм. Он уже давно испробован, но не дал никаких результатов.
- Конечно, мы должны придерживаться определенных правил,- согласился Золя.- Общественное благо требует от личности жертв. Я не возражаю против морали, я протестую лишь против той ханжеской стыдливости, которая обрызгала ядовитой слюной «Олимпию» и которая хочет, чтобы запретили новеллы Мопассана. Уверяю вас, вся мораль сегодняшней Франции сведена к половой сфере. Пусть люди спят, с кем им нравится! Мораль заключается совсем не в этом.
« назад далее »
|
Новости
Биография
