Ирвинг Стоун. "Жажда жизни". Повесть о Винсенте Ван Гоге
Париж
- Вы слыхали о швейнингерском способе лечения? - спросил он. Говорят, что если совсем перестать пить за едой, то в три месяца потеряешь тридцать фунтов веса. - Нет, я ничего об этом не слышал.
- Мне было очень горько писать книгу о Поле Сезанне, но в ней каждое слово - правда. Вот вы художник. Разве согласитесь вы исказить портрет друга только для того, чтобы не причинить ему страданий? Конечно, нет. Поль - чудесный малый. Долгие годы он был моим самым задушевным другом. Но его картины смехотворны. Моя семья еще как-то терпит их, но когда к нам приходят друзья, поверьте, я вынужден прятать его полотна в шкаф, чтобы над ними не издевались.
- Неужто у него все так уж плохо, как вы говорите?
- Еще хуже того, дорогой мой Ван Гог, еще хуже! Вы совсем не видали его работ? Потому-то вы и не верите. Он рисует как пятилетний ребенок. Клянусь вам честью, мне кажется, он совсем спятил.
- Гоген его уважает.
- Я просто в отчаянии,- продолжал Золя,- я не могу видеть, как Сезанн безрассудно губит свою жизнь. Ему надо вернуться в Экс и занять место своего отца в банке. Тогда он чего-нибудь достигнет в жизни. А теперь... что ж... когда-нибудь он повесится... как я предсказал в «Творчестве». Вы читали этот роман?
- Нет, еще не читал. Я только что окончил «Жерминаль».
- Да? И как вы находите «Жерминаль»?
- Я считаю его лучшей вещью со времен Бальзака.
- Да, это мой шедевр. Я печатал его в прошлом году отдельными главами в «Жиль Блазе» и получил изрядные деньги. А теперь распродано уже более шестидесяти тысяч экземпляров книги.
Никогда прежде у меня не было таких доходов. Я собираюсь пристроить новое крыло к своему дому в Медане. Книга уже вызвала четыре забастовки в шахтерских районах Франции. Да, «Жерминаль» станет причиной колоссальной революции, и когда это произойдет - прощай капитализм! А что именно вы пишете, господин... забыл, как это Гоген назвал вас по имени?
- Винсент. Винсент Ван Гог. Брат Тео Ван Гога.
Золя положил карандаш, которым он что-то писал на каменной столешнице, и пристально поглядел на Винсента.
- Это любопытно,- сказал он.
- Что именно любопытно?
- Да ваше имя. Я где-то его слышал.
- Может быть, Тео что-нибудь говорил обо мне.
- Да, говорил, но я не о том. Минуточку! Это было... это было... «Жерминаль»! Вы бывали когда-нибудь в угольных шахтах?
- Бывал. Я два года жил в Боринаже, в Бельгии.
- Боринаж! Малый Вам! Маркасс! - Золя вытаращил свои большие глаза, его круглое, бородатое лицо выражало изумление.- Так это вы... вы тот самый второй Христос!
Винсент покраснел.
- Не понимаю, о чем вы говорите.
- Я пять недель прожил в Боринаже, собирая материал для «Жерминаль». «Чернорожие» рассказывали мне о земном Христе, который был у них проповедником.
- Говорите потише, прошу вас!
Золя сложил руки на своем толстом животе, словно хотел скрыть его.
- А вы не стыдитесь,- успокоил он Винсента.- Вы старались сделать достойное дело. Только вы избрали неверный путь. Религия никогда не выведет человека на верную дорогу. Одни нищие духом приемлют нищету на этом свете ради надежды на загробное блаженство.
- Я понял это слишком поздно.
- Вы провели в Боринаже два года, Винсент. Вы отказывали себе в еде, в одежде, забывали о деньгах. Вы работали там до изнеможения, до смертельной усталости. И что вы получили за это? Ровным счетом ничего. Вас объявили сумасшедшим и отлучили от церкви. А когда вы уезжали, жизнь углекопов была такой же, как и в тот день, когда вы приехали.
- Даже хуже.
- А вот мой путь - верный. Печатное слово поднимет революцию. Мою книгу прочитали все грамотные углекопы в Бельгии и Франции. Нет ни одного кабачка, ни одной хижины, где бы не лежала зачитанная до дыр книжка «Жерминаль». Тому, кто не умеет читать сам, ее читают вслух другие, читают и перечитывают. Она вызвала уже четыре забастовки. И их еще будет не один десяток. Поднимается вся страна. «Жерминаль» создаст новое общество, чего не смогла сделать ваша религия. А знаете, что я получаю в награду?
- Что же?
- Франки. Тысячи и тысячи. Выпьете со мной?
Спор за столом Лотрека становился все оживленнее и привлек всеобщее внимание.
« назад далее »
|