Пейзаж с кипарисом и звездой, 1890
Неудачник - Миссия в искусстве - Паломничество в Париж - Друзья и влияния - Южное солнце Арля - Гоген в раю - Искусство, рожденное отчаянием - Последняя вспышка гения

	Церковь в Овере, 1890
	"Мир Ван Гога" 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50

Существует мнение, что циничный, саркастичный Поль Гоген довел Винсента Ван Гога в Арле до кризиса. Конечно, приезд Гогена не был благом для Винсента, но было бы несправедливо обвинять его в злом умысле. Гоген был таким законченным эгоистом, что сам редко осознавал тот вред, который он причинял окружающим. Он был слишком занят собственными проблемами, чтобы проявлять доброту к другим. Когда два художника начали жить вместе в желтом «доме света» на юге Франции, столкновение было неизбежным, и по природе вещей именно Винсент должен был пострадать, тогда как Гоген вышел сухим из воды. Он отнесся к трагедии Винсента, как к неприятному личному неудобству, и вскоре был уже в Париже, надеясь достать денег на еще одну поездку в тропики.
Биография Гогена хорошо известна на Западе; это одна из легенд, которая помогает сделать банальное существование более сносным. Для общества, погрязшего в обязательствах, Гоген символизирует побег самого изысканного свойства: к ласковому солнцу южных морей, где не нужно каждое утро ездить на работу и заниматься бухгалтерией, где деликатесы только ждут, чтобы их сорвали с деревьев и разделили со скороспелыми девушками, которые, по словам Гогена, «оккупируют твою постель». Более того, миф Гогена позволяет преследуемому обязанностями, привязанному к конторе человеку получить свой пирог или плод хлебного дерева и тоже съесть его. При этом важно чего-то добиться, а не стать бездельником, и разве Гоген на досуге, без усилий, не создавал шедевры, которые стоят состояния?
Миф Гогена - это общественная собственность. Если бы он был сейчас жив, ему навряд ли разрешили бы изменить его. Большинство бледных конторских служащих предпочли бы скорее задушить его, чем услышать, что его жизнь у южных морей не всегда была идиллической. Гогену было известно о значении его мифа, скрывавшего относительную тривиальность его прижизненной человеческой судьбы. Когда он состарился раньше времени, заболел и впал в отчаяние на острове Хива Оа Маркизского архипелага, он написал одному из своих немногих друзей во Францию и выразил желание вернуться домой. На что друг ему ответил: ради Бога не делай этого. Тебя уже почитают на уровне знаменитых мертвецов; зачем все портить? Гоген остался на Хива Оа и умер там.
Поль Гоген, каково бы ни было общественное мнение о нем, не был счастливым человеком. Он чувствовал себя жертвой бесчувственного мира, который не понимал его, как не понимал и других великих людей. Ему не приходило в голову, что мир, может быть, и понимал его, но просто возвращал ему ту невольную жестокость и равнодушие, которые исходили от него самого. Однако художественный гений Гогена казался неоспоримым - и он был среди первых, кто произнес: «Я - великий художник, и я знаю это. И это потому, что я перенес такие страдания». Чрезвычайно энергичный и многосторонний, он работал маслом, акварелью, пастелью, карандашом и чернилами. Он делал многоцветные гравюры на дереве, а также эстампы и литографии. Когда в его распоряжении оказывалась печь, он создавал керамику. Он сделал по крайней мере один бюст в мраморе и несколько деревянных барельефов. Если у него под рукой не было лучшего материала, он вырезал на стволах деревьев. Он рисовал и писал красками на окнах, стенах и дверях, а когда он носил местный бретонский костюм, то раскрасил даже свои деревянные башмаки.

Один из самых активных «заимствователей» в искусстве, Гоген брал идеи из десятков источников, часто используя их в нетронутом виде без всяких изменений - борющиеся фигуры в «Видении после проповеди», например, были перенесены с гравюры японского мастера Хокусая. Многие работы Гогена заимствуют мотивы из египетской и греческой скульптуры, из примитивного искусства Латинской Америки и Полинезии, из произведений многих западных художников, включая Боттичелли, Делакруа, Милле, Дега, Курбе, Домье, Мане, Прудона и школу Рембрандта. Иногда Гоген довольствовался обычной фотографией или газетной иллюстрацией и пускал их в дело.
Что же касается того, был ли Гоген профессиональным плагиатором, ответ будет однозначным - нет. Его заимствования соединялись с его собственным художественным видением, и его законченные работы обладают оригинальностью, которая не подвергается ни малейшему сомнению. Хотя иногда удивительно узнавать известный мотив в какой-либо из его картин, но этот мотив неизменно подчинен собственным целям Гогена.
Когда Гоген неожиданно уехал из Арля в декабре 1888 года, оставив Ван Гога в больнице, ему шел 41-й год и его искусство еще находилось в развитии. Начав как последователь импрессионистов, он был теперь настроен против них, отказавшись от их попыток поймать ускользающие эффекты света и атмосферы в пользу резко очерченных фигур и областей плоского, неменяющегося цвета. Хотя он был более удачлив, чем Ван Гог, в том, что продал по крайней мере несколько своих картин, он не смог сбыть даже свою лучшую работу того времени - «Видение». Когда он предложил ее бретонской церкви, священник нашел ее такой «грубой», что подумал, будто над ним решили пошутить, и отказался от нее.
В мае 1889 года Гогену удалось выставить несколько картин во время Всемирной выставки в Париже - полный оптимизма, он сам отвез их туда на ручной тележке. Ему, конечно, не предложили повесить их в официальном павильоне, где предоставлялось место только «признанным» художникам. Его выставочным залом было кафе рядом с недавно построенной Эйфелевой башней на территории выставки. Один из друзей Гогена убедил хозяина разрешить ему украсить стены. Уговорить владельца было несложно: он заказал партию зеркал на знаменитой фабрике Сен-Гобен, и поскольку они не были доставлены вовремя, появилась необходимость заполнить чем-нибудь пустые пространства, пусть даже современным искусством.